И снова она леди Макмиллан. Просто леди Макмиллан, провинциальная девочка, не имеющая даже своего титула, одна из безликих «леди», что кроются в тени отцов, мужей и братьев. Но! По сравнению с ними у леди снова-Макмиллан есть преимущество.

Целый год на отмену развода.

И если приворот потеряет свою силу за двенадцать месяцев разлуки, что вполне вероятно, то после Высшего Суда можно потребовать отступных, приличного содержания, земли и нормальный личный титул, не ниже виконтессы. Но лучше бы вернуться ко двору королевой. В конце концов, ее славили подданные как королеву, и в историю Парелики она вошла как самая изящная и элегантная правительница. Пусть и недолгая.

— Леди Макмиллан, вам все понятно?

— Повторите, — Аврора тряхнула головой, отгоняя лишние мысли.

— Ближайшие десять лет вы будете куратором и попечителем новой школы для детей с ледяной магией. Его величество распорядился, чтобы женщина, вышедшая из монаршего двора, занималась богоугодной деятельностью и явила свою добродетельность.

— Разве в Катхеме открылась новая школа?

— Да, за горной грядой.

Бывшая королева задохнулась от ужаса. За горной грядой! Этот деспот отправляет ее в самое сердце Катхема, туда, где даже медведи почти не водятся, а бураны настолько сильны, что за ночь могут завалить снегом дом? Нет!

— Там же невозможно жить!

— Ну почему же, — чуть ехидно протер стекла канцлер. — Живут. И вы будете вместе с одаренными детками. У Его величества на краю Катхема небольшое поместье, вам вполне хватит. Только со слугами туговато, мало кто соглашается служить за горной грядой даже за северную плату.

Вместе с детками? Да она в жизни не разговаривала с сопляками младше восемнадцати! И… и если это не деревня и городишко, на которые она рассчитывала, а безлюдный дикий край, то школа будет находиться совсем рядом. Следовательно, маленькие сопливые бестии будут раздражать ее одним своим видом. Нормальные леди не видят своих подопечных — больных, сирот и стариков — каждый день! Они приезжают раз в месяц, привозят подарки и забывают о существовании школ, больниц и приютов еще на тридцать дней. А ей… Ей, первой красавице двора, велено опекать мальцов с едва пробудившимся даром? Да ни за что!

Но всем оказалось преступно плевать на негодование владычицы.

Ее отвели в покои, еще принадлежащие королеве. Целых три часа будут принадлежать, пока служанки пакуют чемоданы. Хочется подойти и грубо встряхнуть нахалок, проверить, что кладут они в дорожные сундуки, но гордость не дает. А ведь наверняка венценосный рогоносец велел класть самые непотребные и старые платья, а с приличных отпороть позолоту и срезать камни. И у нее нет теплой одежды.

Аврора жалобно закусила губу.

— Ваше величество, — тихо обратилась одна из серых мышек, что прислуживали августейшей чете. — Велено снять с вас мерки, чтобы подготовить теплую обувь.

Лопочет, глаза в пол, а сама зыркает из-под ресниц так снисходительно, будто это она тут королева! У-у-у, нахалка, так бы и прибила эту моль.

— Зачем? — грубость прорывалась сквозь показное равнодушие. — У сапожника есть мои мерки.

— Только для летней обуви, — еще тише пискнула служанка. — Для зимней надо… надо с носком, Ваше величество! Теплым, а то и не одним.

Теплые носки? Подумать только, ей придется носить теплые носки. На взгляд самой леди теплой можно считать и тонкую шерсть оргонских овец, из которой ей шили чулки для зимы, однако изделие, принесенное служанкой, вызвало суеверный ужас.

— Это что? Орудие пыток?

— Это носок, Ваше величество, — служка держала в руках вязаный сапог из колючей грубой шерсти. — Позвольте, я вас одену.

— Колется! — взвизгнула Аврора, едва монструозное нечто налезло поверх тоненьких шелковых чулок. — Убери сейчас же!

— Прошу прощения, Ваше величество, — в глазах служанки мелькнул довольный огонек. — Поставьте ногу на плашку для замеров.

Надо было сразу уволить эту тварь, едва отгремели свадебные фанфары. Что уж там, следовало основательно проредить не только прислугу, но и королевский двор, тогда бы ни одна крыса не смела донести королю о ее небольшом развлечении с мелкотитулованными сошками. Нога в носке активно зачесалась, а прислуга все медлила, вымеряя какие-то миллиметры. Эдак и тонкая кожа на щиколотке покраснеет, а от Катхема до столичных косметических аптек, как до южного моря.

Может, сбежать? Мысль дельная, но совершенно нелепая, ведь эти три часа горничные и камеристки не сведут с нее глаз. Ни побег, ни ритуал провернуть не удастся. Сбежать в пути? Еще нелепее, королевская стража будет следовать до самого сердца Катхема, отгоняя волков и медведей, успокаивая разбушевавшихся северных духов. Последнее, что она видела — как служанка бросала в короб отвратительные черные сапоги, сделанные будто из дерева, кои и видеть-то было стыдно, не то, что надеть.

Одна надежда на таможенный постой.

В карете было до ужаса тесно. С виду казалась приличной для королевы, большой и комфортной, но изнутри — гроб на колесах. Ближе к горам колеса заменят на полозья, и дождливая зима превратится в сугробы и бураны. Все это ей втолковывал губернский секретарь, что отправился с ней в сопровождении. В столице тоже бывал снег, даже сегодня, но сугробы величиной с гору и вечные льды Авроре даже не снились. Год во льдах… Или не год? Если ритуал сработает, то потребовать Суда можно уже через пару недель, а до этого она как-нибудь потерпит. Матушка всегда говорила, что Авроре следовало родиться мужчиной и выиграть пару войн, а в бабском курятнике умом и характером не развернешься.

— Устраивайтесь поудобнее, леди Макмиллан, — секретарь был жалостлив, но по долгу службы не имел права обращаться к ней иначе. Не слуга ведь, а чин управления. — К завтрему прибудем в Катхем.

Никакой долгой остановки в пути не предполагалось. Даже ночью по дорогам Парелики можно двигаться без промедлений, да и лошади — сильные благородные рысаки — смогут трюхать до ночи, пока на таможне их не сменят выносливые тяжеловозы. Хорошо, что сам секретарь поедет верхом или в отдельной карете, которая тоже превратится в сани у подножья гор.

Она тоже сильная. И справится: и с ритуалом, и с Катхемом.

Откинуть ковер, устилающий дно кареты. Достать черный воск, замешанный на жире агнца — остался от предшественницы, соль со дна южного моря, окропленная кровью каменная пыль, измельченные семена дурмана, старая курильница и россыпь аметистовых звеньев. Аметист — это всегда хорошо, что в ритуале, что в колье. Камень разума, открывающий пути в неизведанные миры, о которых в Парелике точно знали, но исследовать не пытались — своих хлопот достаточно. Рисовать можно и в пути, пока карету не шибко трясет, а вот остальной инвентарь лучше сложить под сидение, чтобы стража не углядела раньше времени.

— Леди Макмиллан, служанки собрали в дорогу еды, — в окне показалось лицо секретаря.

Черт, она едва успела постелить ковер на место! На улице изрядно вечерело, и уличные фонари отбрасывали тени, а потому по спине против воли пополз холодок. С древней магией не шутят, иначе духи утащат под землю или в морскую пучину. Жаль, что в самом Катхеме нельзя проводить ритуалы, ледяные духи не оставят от нее и косточек.

— Передать вам корзину?

— Я не голодна, — Аврора выпрямилась, прикладывая к глазам абсолютно сухой платок. Пусть лучше примут затравленное выражение лица за скорбь и обиду.

А выражение точно затравленное, по напряженным щекам чувствует.

— Как угодно. Отдохните, через четыре часа будем у таможенного поста, сможете выйти и размяться.

К тому времени у всех должно сложиться впечатление, что дама крепко спит, и тревожить ее не следует.